Читать онлайн книгу "Не потеряй меня"

Не потеряй меня
Рина Соул


Гордая красавица Хлоя, в одночасье ставшая круглой сиротой, к тому же на грани разорения, окунулась в водоворот опасных приключений и непредсказуемых событий. А таинственный родственник, который мог бы спасти положение и поддержать в трудную минуту, оказался вероломным обманщиком, способным разрушить все на ее пути. Сумеет ли она, рискуя собственной жизнью, обрести истинное человеческое счастье и любовь мужчины ее мечты?





Рина Соул

Не потеряй меня





Пролог


Истинная любовь подобна наивному, трепещущему в ожидании долгожданного света мотыльку, который, едва узрев заветную искру, не задумываясь о последствиях, летит в манящие, сладостные объятья, будь ее источником адский костер или свет божий.



День обещал быть ясным, и легкий бриз лишь изредка поднимал прозрачные волны на поверхность бесконечного Атлантического океана. В небе живописно вырисовывались белые пушистые облака, сквозь которые мягко струились солнечные лучи.

Предусмотрительно прикрыв лицо ажурным зонтиком, на палубе стояла Сильвия, любуясь спокойными водами, омывающими борт небольшого торгового корабля. Нефритовая гладь, щедро усыпанная белоснежным мерцающим жемчугом, невольно навевала романтическое настроение, и она, дабы не расстроить мужа излишней сентиментальностью, украдкой вынула из сумочки ажурный платок и промокнула со щек слезы радости. Голову приятно кружило ни с чем не сравнимое пьянящее чувство простора и внутреннего возбуждения. Ощущение было настолько необычным и волнительным, что Сильвия на какое-то мгновение даже засомневалась, стоило ли ей вообще предпринимать столь рискованное путешествие. Однако все сомнения и страхи ее тут же рассеялись, как только она взглянула на приближающегося к ней Джона. Все его черты и манеры излучали такое спокойствие и уверенность, что она, наконец, позволила себе расслабиться и насладиться незабываемым моментом.

Вскоре к ней присоединился и сам Джон. Он заботливо взял ее под руку и повел вдоль вытянутой палубы, где собрались потравить морские байки свободные от вахты матросы. Пройдя немного вперед, они скоро оказались у носовой ее части. Там, облокотившись о деревянные перила, они какое-то время молча стояли, подставив лица теплому встречному ветру, и любовались необозримым водным пространством, что простиралось перед их глазами.

Спустя час судовой колокол, отбив особый троекратный удар, оповестил всех о наступлении полдня, и нанятые по такому случаю неугомонные слуги стали торопливо сервировать обеденный стол, установленный прямо на корме. Одни спешили из корабельной кухни с серебряной посудой, а другие уже несли на больших подносах одно блюдо за другим, предусмотрительно расставляя их таким образом, чтобы каждый сидящий имел возможность дотянуться до него сам или с помощью ближайшего соседа.

Обед прошел в непринужденной обстановке. Капитан Гаскон де Броссар и его помощники оказались милыми и веселыми людьми. Они поочередно оживляли беседу забавными корабельными шутками, сопровождая их заливистым грубоватым смехом. Их миролюбие и великодушие бесповоротно подкупило Джона. Именно поэтому, когда все успешно расправились с последней переменой блюд, он не задумываясь причислил их к списку своих новых друзей.

Когда обед подошел к концу, де Броссар добродушно предложил Джону раскурить с ним трубку. Шумно затянувшись, он не без удовольствия выпустил колечко дыма и настороженно всмотрелся в даль.

– Надвигаются тучи, милорд. Вам с супругой следовало бы покинуть палубу. Мало ли чего.

И правда, погода начала вдруг резко портиться. Приятный летний ветерок сменился резкими, холодными порывами, пробирая до мурашек. По небу все быстрее побежали темно-серые тучи, грозя пролиться дождем. Джон еще раз сердечно поблагодарил капитана за радушный прием, взял в руки бокал шампанского, предусмотрительно оставленный слугами на подносе, и они с Сильвией поспешили уединиться в небольшой, но уютно обставленной каюте.

В ней имелись две кровати – по одной у каждой стены, а также маленький дубовый комод с зеркалом и письменный стол. Внутри помещения густо пахло жасмином, смешанным с запахом хвойного дерева, который, как только они вошли, стал медленно, но настойчиво заполнять их ноздри, приятно оседая во рту.

– Тебе нездоровится, любимая? Ты заметно побледнела, – придвинувшись к Сильвии чуть ближе, прошептал он и губами нежно прикоснулся к ее виску.

Его теплое дыхание было таким убаюкивающим, что ее голова стала клониться к его плечу.

– Со мной все в порядке. Тебе не нужно волноваться. Просто я никогда еще в своей жизни не отплывала так далеко от берега, ну разве что в беззаботных детских снах, – мечтательно улыбнулась Сильвия и протяжно вздохнула.

Джон скользнул руками по ее узкой талии, а затем, мягко притянув к себе, покрыл короткими поцелуями лицо и шею, нетерпеливо освобождая ее от корсета, отчего из уст Сильвии вырвался глухой, протяжный стон. Он уложил ее на кровать, продолжая раздевать, как вдруг за окном неожиданно раздался крик матроса.

– Туман, приближается туман!

Мягко отстранив супругу, Джон подошел к одному из бортовых окон и прильнул лицом к запотевшему стеклу.

А на палубе тем временем поднялась настоящая суматоха. Переполошенные слуги сгребали со стола оставшееся после недавнего обеда столовое серебро и впопыхах укладывали его в плетеные корзины. Опережая их и отпуская вдогонку нелестные словечки, спешили к канатам взлохмаченные матросы. Они почему-то торопливо отвязывали корабельные канаты, на которых, раскачиваясь от порывов усиливающегося ветра, бились о борт спасательные шлюпки, и спускали их на воду.

– Что там стряслось? – поинтересовалась Сильвия, и ее сердце отчаянно забилось в дурном предчувствии.

– Не стоит волноваться, милая. Это лишь туман, который, я уверен, вскоре рассеется, – попытался успокоить ее Джон, однако голос его заметно дрогнул, тем самым невольно выдавая неуверенность и затаившийся где-то в глубине души животный страх.

Не существует на свете таких людей, которым был бы неведом страх, в особенности если он обусловлен пугающей неизвестностью. Оказавшись в такой ситуации, человеку остается только одно – домысливать самому, применяя при этом накопленный годами жизненный опыт. Но его порой недостаточно, чтобы определить то состояние, в котором он вдруг оказался, и это вот самое ощущение непременно перерождается в ужас, в особенности если его разум уже не находит нужного объяснения. Вот и сейчас в попытке преодолеть липкий смутный страх, надежно поселившийся в душе, Джон принял твердое решение непременно разузнать, каким образом обстоят дела.

– Думаю, мне стоило бы найти капитана, – произнес Джон и направился в сторону двери, но, заметив зарождающуюся панику в глазах Сильвии, добавил: – Обещаю, что вернусь так скоро, что ты даже не заметишь мое отсутствие.

– Лично я сильно сомневаюсь, что ваше отсутствие могло бы стать для меня таким уж незаметным. Ну да ладно, я отпущу вас от себя ненадолго, но будьте осторожней, милорд, не заблудитесь в переборках, – предупредила Сильвия, бросив лукавый взгляд на окно, за которым, несмотря на все происходящее, неспешно покачивая бедрами, проплывала молодая служанка.

Туман становился все гуще, постепенно застилая видимость горизонта плотным серым покрывалом. Невесть откуда взявшиеся волны набирали из темных глубин неведомую мощь, увеличивались, росли, и вскоре океан забурлил настолько, что стал напоминать невиданное ранее пенное шоу, которое вызвало у находящихся на судне людей невероятную панику.

– Как же так, господин де Броссар? Ведь вы заявляли немногим временем ранее, что погода наиболее благоприятная для путешествия. Или я вас неправильно понял и нам грозит быть похороненными заживо в этих холодных и мутных водах? – сбивчиво обратился Джон к капитану, пытаясь перекричать грохот стонущих волн, бьющихся о борт корабля.

– Простите меня, ваша милость, но я вынужден был это сделать, – уклончиво и как-то обреченно возразил тот и схватился за рвущийся из рук штурвал с такой силой, что графу на минуту показалось, что капитан попросту вырвет его вместе с креплениями.

Откуда же ему было знать, что он, Гаскон де Броссар, не в силах нарушить уговор с виконтом де Лораном, к тому же скрепленный немалыми финансами, столь необходимыми его обедневшей семье. Он намеренно пустил свой корабль в опасные и непредсказуемые воды Ла-Манша, чтобы уж наверняка исполнить данные виконту обязательства. И даже если придется сегодня пожертвовать собой и всеми остальными, находящимися на этом судне, он сделает это с полной уверенностью, что его несчастная жена и трое оголодавших детей избежали позорной участи.

На палубе еще оставалось человек двенадцать, когда с душераздирающим скрежетом вдруг рухнула кормовая мачта. Повсюду послышались дикие крики, и все инстинктивно бросились к запасным шлюпкам. Отчаявшись получить от кого-либо вразумительный ответ, Джон немедленно поспешил в каюту, резко рванул двери и с ужасом обнаружил прямо у самого порога лежащую навзничь Сильвию. Он подбежал к жене и, взяв за плечи, как следует тряхнул, отчего из ее уст послышалась тихая, невнятная речь. Совершенно очевидно, что полумертвая от бешеной качки, она едва ли была способна держаться на ногах. Тогда, недолго думая, он обхватил обеими руками ее талию и помог подняться к распахнутой настежь двери.

– Милая, я горько сожалею, но нам надо немедленно выбираться отсюда, пока не стало слишком поздно. Приложи усилия, умоляю. Мы обязаны ради Хлои попасть на одну из этих чертовых шлюпок, иначе попросту погибнем! – в сердцах закричал Джон, обезумев от душившего его волнения.

Затем они, словно в страшном сне, насквозь промокшие от очередного наката неистовых штормовых волн, бежали по скользкой деревянной палубе. Холодные воды безжалостного океана хлестали их обессиленные тела, сбивая с ног, но они поднимались и бежали вновь сквозь ошалелую толпу перепуганных матросов и слуг, спешащих к уже переполненным шлюпкам.

Вдруг со стороны кормы показалась огромная волна, во много раз превышающая по размерам все остальные. Она не закручивалась, как те, что были прежде, которые рассыпались с ужасающим треском о борт и ломали в щепы все, что оказывалось на пути, а надвигалась с такой бесшумной, пугающей мощью, что у находящихся на судне людей резко перехватило дыхание. Даже пронизывающий насквозь ледяной ветер, словно испугавшись той невероятной мощи, на мгновение стих в ожидании судьбоносного действа. Сильвия замерла в немом ужасе, а затем кинула на мужа остекленевший взгляд, исполненный первородного страха.

– О Сильвия, прости меня… прости! Я так сожалею, – крепко сжав ее руку, только и успел промолвить Джон, как в этот момент дикая, необузданная, всепоглощающая волна безо всякого сожаления приняла их в свои леденящие объятия.




Глава 1. Гость


Наступило утро, но солнце уже вовсю разливалось по комнате приятным теплым светом. Хлоя едва приоткрыла глаза, как тут же зажмурилась, ослепленная яркими лучами, коварно проникшими из незашторенного окна. Сонливость не отпускала, и, обхватив руками пуховую подушку, она попыталась еще немного понежиться, но назойливые стрелы настойчиво щекотали ноздри, вынуждая проснуться. Потянувшись, она нехотя выскользнула из-под одеяла, на цыпочках подошла к окну и, настежь распахнув его, не без удовольствия впустила в комнату поток утренней свежести и едва ощутимый запах цветов в саду.

– Какой чудесный день! – воскликнула Хлоя и, слегка поежившись от утренней прохлады, поспешно накинула на плечи шелковый пеньюар.

Не успела она прихватить с комода серебряный колокольчик, как в комнату бесшумно вошла Софи – чрезвычайно милая и добродушная служанка, которая родилась и выросла в поместье ее родителей.

В юном возрасте Софи приходилось трудиться на кухне и выполнять всю необходимую работу по дому, а после трагической смерти графа Джона и Сильвии де Монти она стала домоправительницей, горничной и служанкой в одном лице, так как большая часть прислуги оставила владение по причине скудной платы. Ей было слегка за тридцать, и неиссякаемый фонтан энергии бил из нее с ошеломляющей силой.

– Доброе утро, мадемуазель. Я приготовила горячий шоколад и испекла ваши любимые профитроли. Подать завтрак сейчас или чуть позже?

– Интересно, найдется ли в мире хоть кто-то, способный устоять перед твоим непревзойденным кулинарным талантом? Честно признаюсь, я таковой стойкостью не обладаю, поэтому желаю немедленно отзавтракать, – озорно улыбнувшись, подмигнула ей Хлоя и, не дожидаясь, пока служанка подаст предложенный завтрак, спустилась на этаж для слуг.

В детстве Хлоя частенько пренебрегала правилами установленного этикета, предпочитая самую обыкновенную кухню чопорности обеденного зала. Эту приятную привычку она неизменно сохраняла и не думала от нее отказываться. Вот и сейчас, подобрав под себя ноги, она присела на табурет, стоящий у стола, наполненного всевозможными корзинами и коробками, и аккуратно положила в рот миниатюрную профитроль, как тут же за спиной послышались торопливые шаги Софи.

– Что за неподобающие манеры? – возмутилась она, обнаружив юную мадемуазель, по-детски облизывающую испачканные сливочным кремом пальцы. – Немедленно вымойте руки и приведите себя в порядок. В гостиной вас ожидает гость. Месье представился как виконт Пьер де Лоран и говорит, что по неотложному делу.

– Может, он немного подождет? – Хлоя вопросительно взглянула на служанку и потянулась за очередной порцией лакомства, но, заметив строгий взгляд служанки, неохотно сдалась.

В сопровождении Софи она прошла в гардеробную – небольшую светлую комнату, оклеенную выразительными узорчатыми обоями. От завешенного шторами окна у противоположной стены тянулся ряд платяных шкафов из массивного дерева, доверху наполненных нарядами, и старинный комод. В углу располагался резной туалетный столик, где красовались всевозможные женские принадлежности. Завершали убранство удобные, затянутые в цветастый шелк пуфы, которые были расставлены у каждого из шкафов, и, присев на один из них, Хлоя стала увлеченно перебирать наряды.

Ее внимание привлек бледно-розовый наряд с приподнятыми боками и неброским кружевом у выреза. На нем она и решила остановиться. Софи помогла затянуть корсет на и так тонкой талии, а затем собрала длинные густые волосы шелковой в цвет платью лентой и подрумянила румянами ее округлые щеки.

– А ты очень мила сегодня! – Хлоя кокетливо улыбнулась своему отражению, поправила выбившийся из прически непослушный локон и поспешила в гостиную.

Мужчина, который ее ожидал, был высокого роста и имел представительный, осанистый вид. Лицо его с тонкими, неподвижными чертами было бледно и сурово, а угольного цвета глаза с расширенными зрачками глядели на нее сухо и недоброжелательно. Как только Хлоя вошла в зал, он поспешил вежливо поклониться и галантно приложился к ее руке.

– Мадемуазель де Монти?

В этот момент его узкие, плотно сжатые в полоску губы, вокруг которых пролегли глубокие складки, лишь на мгновение посетила едва заметная хищная улыбка.

– Добро пожаловать в мой дом, месье. Чем обязана вашему визиту? – и, приготовившись выслушать гостя, она присела на расположенный у окна диван.

– Позвольте представиться, виконт Пьер де Лоран и двоюродный брат ныне покойного Джона де Монти, – сообщил мужчина поразительно низким и сильным голосом, не скрывая восхищения молодой особой, впорхнувшей в комнату, словно сказочная фея.

– Ах, какая приятная неожиданность! Какие же дела привели вас ко мне, дядюшка? – всплеснула руками Хлоя, искренне удивленная этой трогательной новостью, поскольку до последней минуты была абсолютно убеждена, что близкой родни у нее уже не осталось.

– Я человек деловой и не обладаю в полной мере свободным временем, посему, если не возражаете, перейдем непосредственно к цели моего визита, – довольно холодно произнес Пьер, словно был вовсе не рад радушному приему племянницы.

Недоброжелательный тон, которым он заговорил с ней, и пронзительный, колючий взгляд вмиг охладили душевные порывы Хлои, и спокойствие ее было окончательно разрушено.

«А ведь она могла бы быть моей дочерью», – с ноткой сожаления подумал Пьер, но, тут же одернув себя, продолжил:

– Я довольно недурно осведомлен о плачевном состоянии дел в вашем поместье, мадемуазель. Поэтому посмею предложить вам некое соглашение, которое позволит наилучшим образом устранить эту досадную неловкость, – сообщил он, изучая правильные черты лица стоявшей перед ним девушки.

– В чем же оно заключается, месье? – насторожилась Хлоя, подсознательно ощущая в его речах присутствие скрытого смысла.

– Оно заключается в следующем. Я готов помочь обрести достаточно выгодного покупателя на владения, дабы вы сумели покрыть те многочисленные долги, что скопились за довольно продолжительное время. Ну а поскольку поиски могут затянуться и придется отменить ряд важных встреч, сулящих моей семье немалую прибыль, надеюсь, вы проявите в отношении меня некое… великодушие, – с намеком произнес виконт, напустив на себя самый деловой вид.

– Простите за дерзость, но я склонна считать, что вы что-то недоговариваете, – осторожно озвучила она собственные подозрения. – И какого же рода щедрость вы от меня ожидаете?

– Сочту за честь получить от вас пусть даже самую малую часть тех денег, что сумею выручить с продажи вашего имущества. К примеру, треть, – и Пьер утвердительно закивал пышным париком. – К сказанному могу лишь добавить, что на правах ближайшего родственника готов посодействовать поиску выгодной партии для вас.

– Выгодной партии? Честно признаюсь, в ближайшее время в мои планы никак не входило замужество, – едва выдавила из себя Хлоя, мысленно преодолевая приступ глубокого возмущения, поскольку ясно осознала, что «дядя» хочет продать не только владения, но и пустить с молотка ее саму.

– У вас, милочка, нет времени на раздумья, поскольку поместье невероятно быстро приходит в упадок, а земли, хочу отметить, весьма плохо содержатся. Им необходима хозяйская рука, тогда как вы еще совсем ребенок и не в состоянии присматривать за ними должным образом.

Только сейчас Пьер невольно обратил внимание на столь явную схожесть сидящей перед ним девушки с ее покойной матерью, и сердце его болезненно сжалось. Он не переставал любить Сильвию так же страстно, как если бы она была еще жива. Долгими вечерами, сидя у камина, он перебирал в памяти те счастливые немногочисленные мгновения своей жизни, в которых она когда-то присутствовала. Воспоминания, которые, как он уже понял, долго будут преследовать его. Возможно, всю жизнь.

Хлоя же в эту минуту горела от стыда и негодования от такого унизительного предложения. В ее памяти всплыли слова горячо любимой матушки, которая называла поместье не иначе как «любовное гнездышко», поскольку в нем жили многие поколения влюбленных друг в друга людей. И это было истинной правдой, ведь даже цветочный сад, созданный заботливыми руками ее прабабушки, неизменно оставался идеальным прибежищем для свиданий большинства прислуги. Глубоко погрузившись в дорогие сердцу воспоминания, которые вдруг красочно ожили в ее сознании, она невольно улыбнулась.

Пьер же, напротив, не видел причин для столь явного выражения радости и, узрев в ней этакую завуалированную провокацию, заговорил с едва сдерживаемым раздражением:

– Судя по вашей милой и многообещающей улыбке, мадемуазель, вы пришли к правильному решению. В противном случае вас ожидает печальное будущее. Еще немного – и вы кончите долговой ямой, если не соизволите платить по счетам. Я уже не говорю о той горстке слуг, которые сбегут при первой возможности, не плати вы им достаточно денег для существования.

Болезненное беспокойство заставило Хлою в очередной раз глубоко задуматься. Она действительно не вправе держать свою и так немногочисленную прислугу, не оплачивая им за работу, но пошлины были столь непомерно высоки, что едва покрывали приносимую прибыль от суконных мануфактур, дела в которых после смерти родителей шли, по правде говоря, довольно неважно. Этот факт вынуждал ее все чаще мучиться бессонницей. Сидя ночами в кресле, она вновь и вновь предпринимала бесчисленные попытки отыскать возможный выход из положения, но в голову ровным счетом ничего не приходило, и от этого она все больше впадала в уныние. Вот и сейчас, глядя на этого грозного мужчину, Хлоя была на грани отчаяния, и лишь его сверлящий взгляд каким-то непостижимым образом сдерживал ее порывы.

– Вы правы, месье, поместье действительно переживает тяжелые времена, и, как следствие, я и мои слуги находимся в весьма стесненных обстоятельствах. Но прошу не забывать, что помимо принадлежащих мне земель я имею хоть и небольшой, но стабильный доход с мануфактур, – довольно уверенно произнесла Хлоя, не узнав собственного голоса.

– Да, мне известен этот факт, хотя подозреваю, что и там не все так гладко. Взимаемые налоги съедают вашу прибыль столь стремительно, что та даже не успевает приумножиться. Поэтому совершенно очевидно, что вы скоро будете вынуждены продать имение, желаете вы этого или нет. Вопрос лишь в том, чьей помощью вы воспользуетесь, – это было сказано убедительным, не терпящим возражений тоном, лишающим ее всяческих иллюзий.

– Но, месье, не зная меня и тем более моих предпочтений, как сможете вы определить для меня человека, которого я смогла бы назвать своим мужем? – ее руки, которые никак не желали лежать спокойно на коленях, выдавали едва скрываемое внутреннее волнение.

– Должен сказать, мне известны в свете честолюбивые молодые люди, у которых есть средства и необходимые связи, не хватает только аристократического имени и желаемого титула, – довольно жестко и хладнокровно подытожил Пьер.

Глядя в его пустые, не выражающие никаких эмоций и чувств глаза, Хлоя понимала, что все старания тщетны и ее намеренно поставили перед выбором, который не оставлял за собой ничего, кроме положительного ответа.

– Надеюсь, вы предоставите мне возможность все хорошо обдумать, поскольку это непростое для меня решение, – спросила она дрожащим голосом, всячески пытаясь сохранить душевное равновесие, но сердце стучало так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Две недели, которые я проведу за границей, решая деловые вопросы, – подытожил господин де Лоран и отвернул взгляд в сторону сада, тем самым давая понять, что разговор окончен.

От брошенных им в лицо слов веяло таким могильным холодом, что Хлоя вдруг почувствовала, как предательски затряслись коленки, а к горлу подкатил тугой комок, который никак не удавалось сглотнуть. Она присела на стул и дрожащими пальцами разгладила невидимые складки своего наряда.

«Бог мой, две недели!» – промелькнуло у нее в голове, но, силой вернув утраченное самообладание, резко встала.

– На этом и расстанемся… как там вас?… – это было явным проявлением бестактности, но деликатничать она была не намерена.

– Виконт Пьер де Лоран, смею откланяться, – сверкнул он глазами, едва сдерживая ярость от столь дерзкой выходки в его адрес, и быстрым шагом поторопился из гостиной.

Хлоя продолжала сидеть неподвижно, не в силах поверить в то, что только что услышала. Потрясенная и испуганная, она вцепилась руками в ножки стула так отчаянно, что побелели костяшки пальцев. И, когда шаги в коридоре наконец стихли, она закрыла лицо ладонями и громко разрыдалась, погрузившись в пучину глубокого отчаяния от осознания собственной беспомощности и невозможности что-то изменить. В эту самую минуту в ее затуманенной голове не оставалось места для размышлений. Лишь на мгновение, словно из жалости к себе, всплывали отрывки счастливого детства, и от этого становилось еще хуже. В таком состоянии и застала ее Софи.

– Ну, что наговорил вам, лапушка, этот скверный человек? Вижу сама, даже отвечать нет надобности, – служанка предусмотрительно вынула из кармана поношенного, но чистого накрахмаленного передника носовой платок и с сочувственным видом протянула его. – Утрите нос, мадемуазель, иначе он превратится у вас в сморщенную красную виноградину. С таким вот носом ни один жених на вас не посмотрит! Хлоя печально улыбнулась в ответ и, по-детски шмыгнув носом в платок, позволила себе окунуться в ее мягкие объятия.

– Ну а теперь, когда ты перестала, наконец, плакать, поведай мне, кто этот напыщенный болван и чем тебя обидел, – заложив руки в округлые бока, проговорила она.

– Он мой дядя и намерен в скором времени выдать меня замуж, – словно оглашая собственный приговор, бесцветным голосом произнесла Хлоя.

– А что в этом плохого? Не будь упрямой, тебе уже скоро семнадцать. Да и потом все девушки когда-то выходят замуж, ведь у большинства из тех, кто все же остается старой девой, со временем непременно развивается склонность к унизительной бедности. Надеюсь, это достойный молодой человек?

– Откуда мне знать! Ведь даже господин де Лоран не имеет понятия, кому меня предложит. Ты представляешь меня с бесконечной чередой детей от того, кто совсем меня не знает и, что еще хуже, не любит? Вот и я не представляю!

– Постой, ты же не хочешь сказать, что он не позаботился о том, насколько ты будешь обеспечена и счастлива с будущим мужем? – сдавленным от волнения голосом произнесла Софи, нервно закусывая губу.

– Еще немного, и я бы не сдержалась и отослала его, ведь совершенно очевидно, что моему «дяде» абсолютно безразлично, буду я довольна его выбором или нет. Он не любезничал и не притворялся, что я дорога ему как родственница. Для него имеют значение только деньги, которые он получит с продажи моего поместья и… меня! – с этими словами Хлоя вскочила с места и бросилась прочь.

– Продажа поместья?! – недоуменно бросила ей вслед взволнованная Софи, и ее внушительного размера грудь тяжело взметнулась вверх.

Закрывшись в комнате, Хлоя без сил упала на кровать. Ее положение было действительно плачевным. Средства, которые оставались после гибели родителей, неумолимо таяли. Ей и так пришлось распустить большую часть слуг, а те, которые оставались верны, жили исключительно за кров и пищу. Она и сама понимала, что так не может долго продолжаться и вскоре придется заложить мануфактуры, а там и поместье в уплату по счетам. Но готова ли она выйти замуж за человека, которого совсем не знает? Сможет ли полюбить его так, как желали ее родители, как мечтала сама? Как сохранить родовой замок? Уже в который раз она сложила руки в молитве, мысленно обращаясь к небесам, но необходимого ответа не поступало.

– Что же мне делать? Что делать? – спрашивала она себя, медленно уносясь в сон.

Проснулась Хлоя, лишь когда солнце уже давно покинуло горизонт и одинокая луна полноправно властвовала на небе, усыпанном многочисленными мерцающими звездами. Ночь была довольно прохладной, и, предусмотрительно обернувшись в вязанную из тонкой розовой шерсти шаль, она спустилась на этаж для прислуги. Проходя мимо приоткрытой двери Софи, она прислушалась к ее ровному дыханию и, убедившись, что та крепко спит, бесшумно, словно тень, незаметно проскользнула к лестничному маршу, направляясь в кабинет матери. Там она когда-то, уютно расположившись на подоконнике и обхватив руками худенькие коленки, долгими вечерами часто безмолвно сидела и с поистине детским благоговением наблюдала за мамой, боясь отвлечь даже неосторожными мыслями или неровным дыханием.

Она слегка толкнула дверь и оказалась внутри. В комнате все оставалось на прежних местах, как и при жизни мадам де Монти. Даже незаконченное кружевное вязание лежало на маленькой атласной подушечке в кресле так, словно она только недавно его оставила. Ее сердце болезненно сжалось от невосполнимой утраты, но, уняв щемящую боль в груди, она все же подошла к письменному столу матери.

Это было искусно отделанное сукном старинное бюро из черного дерева, украшенное золоченой чеканкой на углах и ножках. Под крышкой имелись два небольших ящичка. Хлоя осторожно выдвинула один из них, вынула стопку аккуратно сложенных, перевязанных красной ленточкой бумаг и на миг затаила дыхание. Это была переписка ее родителей! Прошел почти год со дня ужасной трагедии, казавшийся теперь вечностью, но она все это время никак не решалась нарушить покой этой комнаты, словно опасаясь, что с ее появлением безвозвратно исчезнет дух горячо любимой матушки.

Хлоя предусмотрительно вслушалась в темноту, но нет, дом спал спокойным сном, лишь неугомонная сова во тьме ночи издавала свои гортанные ухающие звуки. Она присела на краешек резного стула и дрожащими руками развязала ленту. Содержимое посланий очаровало ее. Это были письма отца к матери, когда тот находился в длительной поездке по делам поместья. Неровные и местами прерывистые строки выдавали безумное волнение и были наполнены таким сильным чувством и страстью, что у нее мурашки побежали по коже. Окончив читать, Хлоя отложила его в сторону и невольно всхлипнула, почувствовав, как душевная боль от столь тяжкой утраты вновь захлестнула все ее существо.

Ее родители погибли, когда совершали морской круиз на очередную годовщину свадьбы. Позднее интендант представил ей заключение о том, что судно попало в полосу тумана недалеко от пролива Ла-Манш, на полном ходу ударившись о встречную волну, дало трещину и пошло ко дну. Ей даже не удалось похоронить их подобающим образом, чтобы потом иметь возможность оплакать. Их тела теперь навечно укрыты в холодных глубинах бесконечного океана.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы родители даже на небесах гордились бы мной! – поклялась себе Хлоя, положила на место письма и на цыпочках вышла из комнаты.

В эту ночь она долго не спала, беспокойно ворочаясь в постели. Образ улыбающейся матери так и стоял у нее перед глазами.

На следующее утро Софи приготовила завтрак, который состоял из яиц перепелки, бутерброда с тонко нарезанной французской ветчиной и чая, но Хлоя даже не притронулась к пище. Безмолвная, она сидела, задумчиво глядя в распахнутое окно. Ее бледное и утомленное лицо, обрамленное густыми беспорядочными прядями, вызвало у служанки нешуточное беспокойство.

– Ну и как это понимать, мадемуазель? Вы, верно, желаете получить голодный обморок? Обратите же свое драгоценное внимание на вот эту смертную булочку! – от негодования ее брови взлетели вверх, словно две грозовые тучи среди ясного неба, но, заметив наполненные слезами глаза, ее чуткое сердце сжалось от сострадания.

– Ну, полно, полно тебе плакать, милая. Утри слезы, – промолвила Софи и ласково провела рукой по ее волосам.

– Вели закладывать лошадей, да поскорей. Мы без промедления выезжаем к моей подруге Николь. Думаю, она сумеет мне помочь.

– Я правильно тебя поняла, и ты вовсе не собираешься известить ее о своем неожиданном визите, как должно? – и глаза Софи немного сузились.

– Пусть мой приезд и станет для семейства де Морель неожиданностью, но я искренне надеюсь, что приятной, – смущенно подытожила она, с тревогой обращая внимание на недоуменное выражение лица служанки, которая, пожав плечами, не стала возражать и торопливо поспешила из гостиной.

– Не приведи господь, если хозяев вдруг не окажется дома! Негоже ехать в такую даль, не сообщив о приезде, – повторяла себе под нос Софи, наскоро упаковывая в чемоданы немногочисленный гардероб.

Уже вскоре карета, запряженная парой гнедых лошадей, была подана. Кучер поспешно забрался на козлы и, хлестнув по бокам животных, направил их по пыльной осенней дороге. Хлоя небрежно откинулась на обшитые красным бархатом подушки кареты и кинула прощальный взгляд на родной дом, остающийся позади, еще не зная, но всей своей душой надеясь, что скоро обязательно вернется. Мимо пролетали засеянные пшеницей колосистые поля, живописные озера, леса, едва покрытые золотистой листвой, но ее мысли были бесконечно далеки от великолепного осеннего пейзажа.




Глава 2. Поместье де Морель


– Приехали, мадемуазель, – спустя какое-то время известил их кучер и тряхнул непослушными русыми кудрями.

Как из-под земли, у ворот внезапно появился дворецкий, который, только завидев карету, незамедлительно сообщил хозяевам о визите гостей и поспешил встретить их с достойным почтением. По его приказанию багаж спутниц был доставлен в гостевые покои, а сам он услужливо сопроводил Хлою и ее попутчицу в дом, где их сердечно приветствовали Николь и ее муж Тома.

Николь была миниатюрной эффектной блондинкой с яркими бирюзовыми глазами, пухлыми губами, маленьким вздернутым носиком и с очень женственной и хрупкой, словно драгоценная ваза, фигурой. Этакое своеобразное сочетание очарования и невинности. Она обладала поистине природным магнетизмом и необычайной притягательностью. Мужчины, попадая под влияние ее обаяния, неизбежно становились отчаянными поклонниками и, увидев однажды, уже не могли забыть и волочились за ней, словно безвольные марионетки.

Со своим будущим мужем, Тома де Морель, Николь познакомилась на первом балу, который устраивался по случаю дня рождения его величества короля. С первого же взгляда молодой человек поразил ее изысканными манерами и умением держать себя. При этом он обладал весьма задорным нравом и добродушным характером, что вызывало нешуточный интерес юных и далеко не юных особ, которые кружили подле него, помахивая разноцветными веерами, словно порхающие бабочки. Дабы окончательно затмить их и получить расположение объекта всеобщего обожания, она терпеливо выждала время, когда перешептывания придворных дам и грубоватые голоса пышно разодетых мужчин на какое-то мгновение стихли, незаметно подошла к клавесину и приподняла крышку. Слегка касаясь пальчиками клавиш, она вдруг неожиданно для всех запела. Ее нежный, трогательный голос и безупречное владение инструментом пронзили сердца всех присутствующих, а некоторые даже успели прослезиться. Когда же музыка стихла, раздались оглушительные аплодисменты, которые ввели Николь в невероятное смущение, и, обмахивая веером вспыхнувшее от волнения лицо, она грациозно отошла от клавесина, уступив место аплодирующим ей музыкантам.

– Какая совершенная игра звуков, скажу я тебе. Музыка так и льется сквозь ее тонкие детские пальчики, подобно весеннему ручейку, – восторженно сообщил Тома своему другу и уже на следующий день заручился разрешением родни на утренний визит, на котором официально попросил ее руки и сердца.

Николь ничуть не изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз, разве что еще больше похорошела. Хлоя поспешила к ней навстречу и сердечно обняла, расцеловав в обе щеки.

– Надо отдать должное Тома, поскольку в браке ты расцвела, словно прекрасная лилия, – прошептала она, и в глазах ее заблестели слезы радости.

– Ах, как же я соскучилась по тебе, ma ch?re, – растрогалась мадам де Морель и невольно потянулась за ажурным платочком.

Когда радость встречи немного поутихла, она подхватила подругу под руку и повела в гостиную, где приказала прислуге принести две чашки горячего миндального шоколада и булочки.

Едва Хлоя ступила на порог, ее взгляду предстал обставленный с безупречным вкусом зал, который был щедро освещен чередой окон, обрамленных по бокам тяжелыми портьерами малинового цвета с бахромой и золотистыми кистями. Множество живых цветов и картин, поселившихся там, только дополняли великолепие в столь изысканный интерьер.

– Расскажи, что привело тебя ко мне столь неожиданно, – с нетерпением поинтересовалась Николь, усадив подругу на изящный небольшой диванчик. – Ведь мы посылали тебе открытку к празднованию нашей годовщины.

Слегка смутившись от ее прямолинейности, Хлоя помедлила с ответом, пытаясь собраться с мыслями, а затем горько произнесла:

– Меня хотят выдать замуж без моего согласия!

– Не могу в это поверить! Разве сохранилось хоть у кого-нибудь такое право? Близких родственников у тебя не осталось, а что насчет дальних, то я о них никогда не слышала, – пришла в изумление Николь, будучи с самого детства знакома с семейством де Монти.

– Ты многого не знаешь, но мое положение весьма незавидно, – и жгучие слезы, как назло, проступили у нее на глазах.

– Тогда поведай все, милая, – воскликнула Николь, начиная не на шутку волноваться.

И Хлоя, ничего не утаивая, в красках описала весь разговор с Пьером де Лораном.

– Вот как! – едва сдерживая негодование, вскрикнула Николь. – Да в этом человеке нет ни капли сочувствия. Подумать только, сделать такое непристойное предложение своей племяннице!

Пребывая в шоке от чудовищного вероломства, Николь не до конца еще понимала, чем сможет помочь, но была намерена сделать это любой ценой.

– Я немедленно поговорю с Тома, и, видит бог, мы обязательно что-нибудь придумаем, – решительно сообщила она, направляясь на поиски мужа.

Когда Тома выслушал речь супруги, то был удивлен не меньше.

– Я поражен, насколько низок и бесчестен этот человек! Воспользоваться затруднительной ситуацией столь близкой родственницы себе во благо – это ли не сущее предательство?! – вполне искренне возмутился он и нервно заходил по комнате.

– Любовь моя, – ласково обратилась к нему Николь. – Я тут подумала, а что если Хлоя составит нам компанию на предстоящем в следующие выходные балу? Надеюсь всей душой, что в списке приглашенных непременно окажется подходящая кандидатура на руку и сердце дамы благородных кровей, – и она нежно прильнула влажными губами к щеке мужа, а затем кончиком языка очень медленно двинулась к мочке уха.

– Ты так чувствительна, душа моя! – закрывая от накатившей страсти глаза, прошептал Тома и потянулся к затвердевшим розовым соскам, едва скрывающимся за тонкой тканью ночной рубашки. – Я не перестаю восхищаться твоим добрым и отзывчивым сердцем. И, конечно же, с превеликим удовольствием поучаствую в вашей авантюре.

Николь ни на минуту не сомневалась в чистосердечии и порой безмерной доброте своего мужа. Это были одни из множества положительных черт его характера, которые неизменно очаровывали и приводили ее в безумный восторг.

– Поцелуй меня, любимый, – и она слегка коснулась кончиками пальцев его чувственных губ, а затем не спеша принялась расстегивать ночную рубашку, отчего Тома тихо застонал.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! – хрипло проговорил Тома и одарил ее жарким и страстным поцелуем, который мгновенно отозвался эхом во всех уголках ее тела.

На следующее утро, когда Хлоя проснулась, она еще некоторое время не могла сообразить, где, собственно говоря, находится. Сама комната и даже запахи, лившиеся сквозь шторы, до неожиданности казались ей какими-то незнакомыми. Из приоткрытого окна доносились приглушенные расстоянием человеческие голоса и тихий шелест крон деревьев под редкими порывами ветра. Хлоя неохотно поднялась с постели и, тряхнув распущенными волосами, выглянула во двор.

Взору предстал великолепный парк, окруженный круглой крепостной стеной. Его территория была сплошь покрыта дикорастущими травами и кустарником, а высокие деревья, высаженные неподалеку, своими пышными золотистыми кронами словно охраняли это великолепие зелени своими мощными стволами.

Какое-то время Хлоя завороженно смотрела на природные прелести, затем накинула полупрозрачный шелковый пеньюар и вошла в купальную комнату. Чарующий запах лаванды, идущий из деревянной кадушки, наполненной горячей водой, вошел густым туманом в ее легкие. Она глубоко вдохнула, медленно опустилась в обволакивающее тепло воды и с наслаждением прикрыла глаза.

Спустя некоторое время вошла служанка, в руках которой были белоснежное полотенце и корсет.

– Позвольте мне помочь, – сказала она и протянула их Хлое.

Получив одобрение, девушка умело затянула корсет, предусмотрительно оставляя место дыханию, чем весьма удивила ее, ведь Софи, добиваясь еще более тонкой талии, порой переусердствовала. Хлоя одарила участливую прислугу теплой улыбкой и принялась за выбор наряда.

Ее дорожный гардероб был без особых излишеств. Поэтому, недолго думая, она решила остановиться на шелковом платье нежно-бирюзового цвета со скромным декольте и, накинув на шею фиалковое кружево тончайшей ручной работы, удовлетворенно вздохнула.

– Господь с тобой, моя девочка, ты так походишь на свою покойную матушку в молодости, – приложив руку к груди, тихо произнесла Софи и протяжно, со всхлипом вздохнула.

– Как думаешь, может, проведем небольшую экскурсию по замку? – обратилась к ней Хлоя и заговорщицки подмигнула.

– А может, сначала завтрак, мадемуазель, или вы по-прежнему предпочитаете голодать?! Более того, хочу заметить, что не очень-то вежливо с вашей стороны заставлять хозяев ждать, – укоризненным тоном сообщила Софи, всем своим видом выказывая недовольство.

– Тогда не будем медлить, – улыбнулась Хлоя, взяла ее под руку и поспешила из комнаты.

Когда она приблизилась к подножию лестницы, покрытой мягким турецким ковром, то была приятно удивлена необычностью ее строения. Это была двухзаходная винтовая лестница с резными перилами, которая состояла из двух лестниц, напоминающих причудливые спирали, поворачивающиеся в одном и том же направлении, но совершенно не пересекающиеся друг с другом.

«О! Это, вероятно, для того, чтобы уж наверняка избежать нежелательной встречи. Какое безупречное искусство!» – подавив смешок, подумала она и легко взбежала наверх.

Обеденный зал был настолько внушительным, что Хлоя ахнула. В него, казалось, можно было вместить добрую половину Франции.

– Доброе утро, ma ch?re, присаживайся, – предложила Николь, знаком указывая на стул. – Как спалось? Тебе было комфортно? – ее голос излучал такую теплоту и заботу, что у Хлои вдруг подступил комок к горлу, но, несмотря на это, она нашла в себе силы улыбнуться и присела на предусмотрительно отодвинутый слугой стул.

На завтрак подали омлет с куриной печенью и усыпанный крупными зеленоватыми виноградинами салат из дикого латука. В детстве Хлоя обожала это блюдо и при каждом удобном случае упрашивала кухарку подать непременно его, но сегодня то ли от волнения, то ли от страха за свое шаткое будущее у нее совершенно не было аппетита и, взяв в руки бокал бургундского, она сделала небольшой глоток.

– На следующей неделе в Версале состоится грандиозный бал в честь предстоящего открытия охотничьего сезона. Мы среди прочих гостей также получили пригласительную открытку, и я желаю, чтобы ты непременно составила нам компанию, – сообщила Николь, тонко намазывая паштетом пышную булочку.

– Предложение чрезвычайно лестно, но тем не менее я вынуждена его отклонить, поскольку было бы нечестно с моей стороны портить вам вечер, – взглянув на чету, с ноткой грусти промолвила Хлоя.

– Ну уж нет, ты поедешь с нами, мы настаиваем и отказа не примем! Более того, я уже позаботилась о твоем сопровождении и с утра написала письмо моей овдовевшей тетке, графине Шарлотте де Боннет, с просьбой незамедлительно приехать. Она, я уверена, с превеликим удовольствием примет предложение, поскольку давно не выезжала в свет.

– К слову, на бал с таким размахом съезжаются самые завидные холостяки со всего света не только ради праздной забавы, но и в поисках достойной супруги. К тому же, надо отдать должное Николь, мадам Шарлотта была бы тебе чрезвычайно признательна, – убедительно высказал свою точку зрения Тома.

– Было бы замечательно, если бы кому-нибудь все же удалось украсть твое маленькое сердечко! – восторженно воскликнула Николь и лукаво подмигнула подруге.

При взгляде на своих настойчивых друзей Хлою вдруг посетила мысль: «А почему нет? Может, это тот самый случай изменить злую судьбу?»

– Я согласна, – откинув всяческие сомнения, утвердительно кивнула она, взяла бокал вина и сделала небольшой глоток.




Глава 3. Версаль


И вот настал долгожданный день, когда карета маркиза де Мореля двинулась в направлении Версаля – самого величественного и могущественного дворца Франции. Там, где аллея была ровной и спокойной, они преодолели ее без особого труда, и женщинам удалось даже немного вздремнуть. Когда же карета выехала на главную дорогу, кучеру пришлось обогнуть довольно крутой каменистый холм, с одной стороны поросший лесом, а с другой – заполненный у основания стоялой водой, поэтому оставшуюся часть пути их изрядно трясло. Но, к счастью, все обошлось благополучно, если не считать, что им дважды пришлось сменить у кареты поломанную ось, и они уже вскоре въехали к парадным воротам.

По обе стороны подъездной аллеи выстроилось длинными ровными рядами множество превосходных карет представителей знати, вокруг которых без устали суетилась прислуга и бесчисленное количество придворных. Казалось, что вновь пребывающим не будет конца. Только ближе к полудню им, наконец, выделили апартаменты, где можно было в полной мере насладиться прохладой и немного передохнуть перед началом бала.

Подготовка к балу была настолько значимой частью самого бала, что все так или иначе крутилось вокруг нее. Служанка Жозетт, которую мадам де Морель любезно предоставила Хлое, принесла платье, пошитое личной модисткой Николь специально к такому случаю, и аккуратно разложила его на кровати.

Это было нежно-голубое шелковое платье с гладкими, ниспадающими юбками, галантно приподнятыми на боках и отороченными в цвет нитью, а незначительный квадратный вырез позволял лишь едва заметно определить девичьи округлости. Хлоя примерила наряд и осталась вполне довольной, мысленно воздав хвалу маркизе де Ментенон за это скромное нововведение, так как ее приводили в смущение неприлично глубокие декольте. К низу корсажа с правой стороны Софи предусмотрительно прикрепила небольших размеров бархатную сумочку, в которую вложила небольшое ручное зеркальце, веер и флакончик с духами, что вызвало у Хлои невольную улыбку.

– Можешь, Софи, на всякий случай подвесить еще и нюхательную соль, как у тех пышных пожилых дам, которых я видела в гостевой зале. Я нисколько не обижусь, – и она залилась хрустальным, звонким смехом, явно сконфузив служанку.

– И не сомневайтесь даже! Я непременно сделаю это, несмотря на ваше недовольство! – воскликнула Софи, и ее брови, впрочем, как и всегда, когда она была возмущена, забавно поползли вверх.

– Ну хорошо, Софи, я сдаюсь, – и она шутливо подняла руки, едва сдерживая срывающийся с губ смешок.

Волосы Хлоя приказала уложить весьма скромно, о чем ей тут же не преминула сообщить Жозетт, считая себя по праву непревзойденным мастером всевозможных укладок. Но вверенная ее заботам мадемуазель оказалась непреклонной и настояла сделать прическу невысокой, состоящей только из локонов, поднятых вверх, сколотых на затылке и украшенных ниткой жемчуга. Затем последовало легкое припудривание, от которого Хлоя, поморщив нос, недовольно чихнула.

– Ох уж эта мода, Жозетт! Я ничегошеньки в ней не смыслю. Живя вдали от высшего света, перестаешь даже думать о ее существовании, – проговорила она, глядя на невозмутимое лицо служанки, старательно подкручивающей на железные стержни очередной выбившийся из прически локон.

Заключительным аккордом был овальной формы старинный медальон, декорированный драгоценными камнями, доставшийся в наследство от покойной матушки, и жемчужные серьги в виде небольших подвесок. Все эти украшения Софи собственноручно надела на Хлою, конечно, не забыв про бархатные перчатки с золотой вышивкой.

– Боже правый, да ты красавица! – оглядев ее со всех сторон, восхищенно воскликнула Софи, и щеки девушки мгновенно зарделись.

Хлоя легко скользнула в бальные туфельки из тонкой кожи, украшенные ленточкой в тон наряду, и взглянула в зеркало.

– Пожелай мне удачи! – кинув кокетливый взгляд своему отражению, сказала себе она и поспешила к двери.

Когда, наконец, объявили их выход, Хлоя в сопровождении мадам Шарлотты торжественно и элегантно прошла в Зеркальную галерею. И… ахнула!

Огромный вытянутый зал поражал своим неповторимым великолепием и богатством. Его арочные окна, обрамленные тяжелыми шторами из золотой парчи, и дверные проемы были заполнены множеством зеркал и еще больше визуально расширяли и так бесконечное пространство. Он был меблирован массивными столами и табуретами тонкой ручной работы, а статуи и даже кадки с апельсиновыми деревьями были отлиты из чистого серебра. Над высоким потолком, отделанным безупречно выполненной лепниной и покрытым легкой позолотой, волнительно мерцали играющие со светом восковых свечей хрустальные люстры, а в дополнение к освещению на столах возвышались тысячи канделябров и жирандолей. Восхитительная роспись Лебрена на сводах и множество скульптур известных мастеров искусно дополняли и без того блистательный интерьер.

– Потрясающе! – с восхищением констатировала Хлоя, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, на что вдова ответила лишь снисходительной улыбкой, которая едва коснулась ее губ. Ведь она, побывав здесь неоднократно, чувствовала себя во дворце довольно вольготно.

Когда церемониймейстер громко назвал их имена, мадам де Боннет, ничуть не смутившись, подхватила под руку Хлою и торжественно проследовала вдоль вытянутого зала, чтобы засвидетельствовать свое глубочайшее почтение их величеству королю Людовику и его супруге.

Свершив положенную церемонию, они едва успели отойти к мраморным колоннам, как вдруг музыканты заиграли веселый бранль и приглашенные дружно выстроились в пары.

– Боже мой, да ты сейчас лишишься чувств, ma ch?re! Не волнуйся так. Я уверена, что все пройдет замечательно, вот увидишь! – воскликнула Николь, заметив охватившее Хлою волнение.

И действительно, лицо ее сделалось бледным, словно полотно, пальцы рук похолодели и слегка подрагивали. То ли мягкий, успокаивающий голос Николь, то ли ее теплый, участливый взгляд возымели должное действие, но уже вскоре она почувствовала себя немного увереннее, а неожиданно заигравшая музыка позволила ей окончательно прийти в себя и, наконец, обратить взгляд на присутствующих в зале гостей. Мимо нее в сопровождении безукоризненно одетых мужчин проплывали знатные дамы в вечерних нарядах, на головах которых помпезно громоздились парики-корабли, парики-здания, парики-цветники и другие причудливые конструкции, обильно украшенные драгоценными камнями и припорошенные золотой пудрой. Но нашлись и такие, кто намеренно предпочел не афишировать столь демонстративно свое богатство, а, объединившись в небольшие группы, теснился у стен, окидывая оценивающим взглядом танцующие пары, шушукаясь и многозначительно переглядываясь меж собой.

Неугомонная прислуга безустанно обносила всех конфетами, прохладительным питьем и изысканными десертами. На столах, искусно оформленных пальмами и цветами, громоздились всевозможные лакомства, высились глыбы льда с кадушками самого лучшего французского шампанского.

Когда же музыканты, размещенные у передней стены на длинных, установленных амфитеатром скамейках заиграли изящный гавот, приглашенные стали плавно стекаться к центру. Все они норовили пройти вперед, так что свободное пространство постепенно начало сужаться, не оставляя места запоздалым желающим присоединиться

Под натиском танцующих пар, легко скользящих по золотистому мрамору, Хлоя поспешила укрыться в тени соседствующей с ней колонны. И, когда ее взгляд случайно упал на сгибы свода, она приметила на потолочных фресках богиню войны Беллону, окруженную воинственными персонажами, и та, словно в ободрение, взглянула на нее, как показалось, и послала доброжелательную улыбку. Улыбнувшись в ответ, Хлоя вслушалась в нежную мелодию, которая, разливаясь по залу сладкими тембрами, навеяла приятные воспоминания.

Вот ей исполняется пять лет, и мама берет в учителя танцев месье Ришара, который кропотливо и старательно обучает ее всем известным новомодным танцам. Бывало, показывая очередное па, он любил поговаривать:

– Величавоцть, грация и изящецтво, моя юная мадемуазель, – это незаменимые качецтва, которые приобретаются только цочетанием великолепной музыки и безупречного умения танцевать!

Его столь необычный акцент, вовсе не связанный с иными странами, как могло показаться на первый взгляд, а вызванный лишь отсутствием нескольких зубов, приводил Хлою в детский восторг, но она, каждый раз подавляя улыбку, послушно впитывала знания, постепенно научившись танцевать с легкой непринужденностью. Даже сейчас, несмотря на торжественность и волнительность момента, она отбивала туфельками такт очаровательной мелодии.

Однако ее приятные мысли скоро были прерваны появлением необычного незнакомца, уверенно прокладывающего себе дорогу сквозь бурно веселящуюся толпу. Его наряд не был стеснен дозволенными рамками, как у прочих мужчин, находившихся в этом зале, а на голове отсутствовал общепринятый парик, являя любопытным взорам светло-русую копну волос. И этот возмутительный факт, безусловно, вызвал живой интерес всей женской половины. Мнения по этому поводу среди приглашенных гостей явно разделились. Дамы более зрелого возраста недовольно морщились, выказывая таким образом свое презрение к непозволительному недостатку в одежде. Юные девы же восхищенно перешептывались меж собой, восторгаясь смелостью столь дерзкого поступка. Но мужчина, словно не замечая критических взглядов и недовольного шепота, решительным шагом направлялся к компании Хлои.

Наблюдая это действо, мадам Шарлотта по непонятной причине вдруг заметно занервничала, то и дело обмахивая себя цветастым веером, потому как хищный взгляд в сторону ее подопечной она ощутила сразу же, как только они вошли в зал, а многолетний опыт сопровождения молоденьких и неопытных девушек ее еще никогда не подводил.

Вдова слегка прищурилась, подергивая края оборок своего наряда, затем демонстративно отвернулась, делая вид, что не заметила нежеланного приближения, но молодой человек, проигнорировав неподобающий выпад пожилой дамы, все же подошел, чтобы поздороваться.

– Добрый вечер, дамы, позвольте представиться – герцог Адриан де Гордон, к вашим услугам, – поклонившись, вежливо проговорил он, окидывая Хлою каким-то особенно пронизывающим взглядом, от которого ее внезапно охватила непонятная тревога.

«Какая недопустимая бестактность! И чего он на меня так неприлично пялится, словно я какая-нибудь рабыня на невольничьем рынке?!» – подумала Хлоя и судорожно ухватилась за веер, словно за спасательный круг.

Но тут вмешалась Шарлотта, которая поспешно, но от этого не менее грациозно присела в отточенном глубоком реверансе, отчего ее наряд раздулся вокруг нее, словно большой воздушный шар, готовый вот-вот взмыть ввысь вместе с его хозяйкой.

– Доброго вам вечера, милорд, – и протянула руку для поцелуя, едва ли обратив внимание на ответный кивок. – Я, ныне вдовствующая графиня Шарлотта де Боннет, а это, – и она слегка подтолкнула девушку немного вперед, – графиня мадемуазель де Монти.

– Позвольте иметь удовольствие пригласить на танец вашу юную спутницу, – предельно вежливо обратился герцог к вдове, но по губам его скользнула заметная ухмылка.

Хлоя судорожно сглотнула, изо всех сил пытаясь найти хоть малейший повод уклониться, но на помощь пришла мадам де Боннет.

– Увы, ваша светлость, ее бальная карточка уже расписана, – не моргнув глазом, соврала вдова и гордо тряхнула своей трехэтажной прической так, что третий этаж сомнительно зашатался.

– О! В таком случае я искренне желаю вам от души повеселиться и найти достойную партию в этом весьма пышном и праздном скоплении покупателей невинных девичьих душ. Смею откланяться, – саркастически заметил герцог де Гордон, не отрывая вызывающего взгляда от девушки, которая пребывала в явном смущении от столь неприкрытой лжи компаньонки, а затем вдруг резко развернулся на каблуках и быстрым шагом поспешил удалиться.

– О, он не обременяет себя учтивостью! – выдохнула пожилая графиня, повторив недавние мысли Хлои, а ее ранее едва заметный румянец на пухлых щеках в эту минуту разливался от негодования багровыми пятнами по лицу и шее.

– Начало весьма многообещающее! – и Хлоя, с тоской глядя на танцующих гостей, искренне позавидовала их беззаботности и беспечности.

– Ma ch?re, позволь представить тебе маркиза и друга нашей семьи Андре де Голля, – вернула ее в реальность Николь, едва приблизившись к женщинам.

– Графиня, – поздоровался маркиз, глядя на Шарлотту, и поспешно поднес ее руку к своим губам.

Между тем Николь подошла ближе к Хлое и тихо прошептала на ухо:

– Андре, на мой взгляд, перспективный молодой человек, превосходно разбирающийся в музыке и искусстве. Хоть природа и не наделила его в полной мере внешней привлекательностью, но все же не лишила притягательного обаяния. К тому же маркиз довольно состоятелен и в меру умен.

Хлоя осторожно бросила взгляд из-под веера. Перед ней стоял средних лет мужчина на целых два дюйма ниже ее, в броском рыжем парике, напоминающем голову старого льва с густой гривой. Он был одет в узкий кафтан из узорчатой парчи с широкими цветными манжетами, излишне плотно обхватывающий его слегка раздавшуюся фигуру, и не менее тесные, до колен кюлоты из кремового бархата. В довершение наряда одна нога была обута в красный башмак с железной шпорой в форме небольшой звездочки, на другой красовался мягкий кожаный сапог с пышным бантом в цвет кафтану.

«Да он франт! Но какой забавный. В такой обуви он напоминает мне комедианта, сбежавшего с венецианского карнавала», – хихикнула про себя Хлоя и поприветствовала маркиза изящным реверансом.

– Надеюсь, вы не слишком напуганы грандиозным размахом этого мероприятия? – живо поинтересовался де Голль, незаметно обнимая взглядом столь приятное создание, представшее перед ним.

– Не стану скрывать, милорд, что чувствую себя в равной степени смущенной и растерянной под столь откровенно оценивающими взглядами, коими здесь так щедро одаривают, – честно призналась Хлоя и невольно обернулась в сторону, где, небрежно облокотившись на одну из мраморных колонн зала, бесцеремонно глазел на нее герцог де Гордон.

– Вы позволите мне иметь удовольствие пригласить юную мадемуазель на следующий танец? – сделав любезный поклон, обратился к Шарлотте де Голль, явно рассчитывая на ее согласие.

– О, боже правый, менуэт! – воскликнула вдова и восторженно всплеснула руками. – Вы должны немедленно поспешить, Андре, поскольку сильно рискуете остаться без пары.

Де Голль галантно подал Хлое руку и, одарив победоносной улыбкой таинственного обожателя, пристально смотревшего им вслед, уверенно повел ее к центру зала.

– Вам по душе менуэт? – подчеркнуто вежливо поинтересовался Андре, едва касаясь кончиков ее пальцев, туго затянутых в ажурные перчатки.

– Говоря откровенно, милорд, считаю его скорее невероятно скучной и вычурной церемонией, нежели вдохновенным танцем, – констатировала Хлоя, краешком глаза поглядывая в сторону колонны, но место, где еще совсем недавно стоял герцог, опустело, и она позволила себе с облегчением выдохнуть.

– Позвольте с вами не согласиться, – огорченный столь категоричными, на его взгляд, умозаключениями, возразил де Голль, но предпочел не спорить.

Тем временем мадам Шарлотта, слишком взволнованная, чтобы усидеть на месте, решительно направилась на поиски Николь, чтобы непременно поделиться своими опасениями насчет герцога. С осторожностью огибая множество танцующих пар, стремительно кружащихся в танце, она, наконец-то, заметила племянницу в компании ее старой знакомой и, удовлетворенно выдохнув, поспешила в их общество.

– О моя дорогая, что за очаровательный наряд и как дивно гармонирует с прической! – отвесила комплимент Шарлотта, протягивая в сторону мадам де Роше унизанные кольцами руки.

– Герцогиня де Каро предложила мне этот цвет. А у нее, без сомнения, восхитительный вкус. Могу при случае замолвить за тебя словечко, если пожелаешь, – сообщила она, выказывая тем самым собственное превосходство, отчего вдова недовольно поморщилась.

Мелодия доигрывала последние аккорды, и довольные танцем пары постепенно расходились, рассаживаясь на стулья и кресла. Невдалеке показалась фигура Хлои в сопровождении де Голля, и лицо Шарлотты просияло улыбкой.

– Признаюсь, милочка, вы весьма недурно смотритесь! Но хочу напомнить, что второй танец мог бы стать намеком на неравнодушие, – предупредительно сообщила она, когда та присела рядом, чтобы немного отдышаться.

– Вы и правда считаете, что это возможно? Могу лишь отметить, что он довольно уверенно ведет в танце. Что же касается симпатий, то признаюсь, он не привлекает меня настолько, чтобы я смогла представить его в качестве супруга, если, конечно, вы это имеете в виду, – возразила Хлоя, с тенью грусти наблюдая за вполне счастливой парочкой, мило воркующей неподалеку.

– Ой, ну ты только взгляни на мадам де Вилар, – удивленно воскликнула вдова, намеренно переводя тему разговора. – Вид у нее такой замученный, словно с нее только что слетел петух, а в потускневших, невыразительных глазах такая глубокая скука, что так и подбивает поинтересоваться, не ошиблась ли она адресом, по неосторожности прибыв ко двору, – и, прихватив Хлою под руку, бесцеремонно прошла к устроенному неподалеку гигантскому буфету.

В зале было довольно душно и шумно, а воздух настолько пронизан ароматическими благовониями, что рука Хлои невольно потянулась за бокалом шампанского.

– Прошу вас, мадам, разрешите мне выйти на воздух! Кажется, еще немного – и меня стошнит, – взмолилась Хлоя, делая небольшой глоток.

– Разумеется, дорогая, немного свежего воздуха тебе не повредит. Только не задерживайся надолго, ведь погода в это время года весьма переменчива, – заботливо проговорила вдова, в то время как ее пытливый взгляд уже скользил по залу в поисках знакомых ей лиц.

И вдруг, случайно обернувшись, Шарлотта, к своему крайнему неудовольствию, заметила неподалеку фигуру де Гордона в обществе двух прелестных особ, которые, презрев всяческие приличия, вполне открыто кокетничали в попытке вскружить ему голову. Но герцог, словно не замечая миловидного окружения, устремил неподвижный, пристальный взор в толпу собравшихся у балкона гостей. И каково же было удивление вдовы, когда, проследив за его взглядом, она с ужасом поняла, что причиной столь неестественной отстраненности явилась покидающая танцевальный зал Хлоя.

– Да ведь этот севильский распутник намеренно ставит под удар репутацию бедной девочки! Что же это, Шарлотта? Неужели твой острый ум и чутье преждевременно отправились на покой?! – вспыхнула вдова и, чтобы хоть как-то успокоить свои подорванные нервы, демонстративно взяла бокал с шампанским и, сделав небольшой глоток, торжественно поместила в рот сочную виноградину.

Тем временем, утомившись от продолжительного веселья, Хлоя направлялась в сторону открытой террасы, где после энергичной гальярды скопилось множество утомленных гостей. Она прислонилась к прохладным кованым перилам, которые изящно огибали балкон, прикрыла глаза и жадно втянула в легкие свежий аромат ночной Франции. Ласковый ветерок незатейливо перемешал аромат цветов, деревьев и осени и сейчас нежно касался разгоряченной танцем кожи, приятно охлаждая ее. Как вдруг у себя за спиной она услышала низкий мужской голос.

– Вам нехорошо, мадемуазель? Немудрено, ведь это второй бокал, если я не ошибаюсь. В Англии, например, употребление алкоголя в столь юном возрасте можно счесть за дурной тон, – не удержался от сарказма Адриан, приятно наблюдая на лице девушки плоды собственной колкости.

– Могу я поинтересоваться, милорд? – вспыхнув от оскорбительного и жестокого намека, произнесла Хлоя. – Почему вы меня преследуете? И какое лично вам дело до того, сколько бокалов я сегодня… э-э-э… – и, не найдя подходящих этому случаю слов, она сконфуженно заломила руки.

– А вам идет этот великолепный румянец. Быть может, причиной тому явилось недавнее знакомство с царем всех зверей? Признаюсь, я ожидал от вас большей проницательности, – с легкой ухмылкой продолжил он, несомненно, намекая на маркиза де Голля.

– Вы же не думаете всерьез, что я потерплю такое непозволительное поведение по отношению к себе?! И потом, чем вам досадил месье де Голль и с какой, собственно говоря, стати он стал предметом ваших бесцеремонных намеков? – заметила Хлоя, делая отчаянную попытку сохранить присутствие духа, но бившая ее дрожь, вызванная возмутительным поведением герцога, контролю не поддавалась.

– Простите меня, ради бога, если я невольно обидел вас. Это вовсе не нарочно. Просто вы наверняка сами не сознаете, насколько восхитительны, когда выходите из себя! – и его откровенный взгляд скользнул по ее лицу, огибая бездонные озера глаз, пропутешествовал по округлым плечам и, наконец, задержался на ее вздымающейся от волнения груди.

Смутившись от столь неприкрытого интереса к ее внешности, точнее к той ее части, которой герцог уделил особое внимание, Хлоя предприняла попытку избавиться от нежелательного общества, но, заметив стремительно приближающуюся к ним мадам де Боннет, шумно выдохнула и застыла в немом ожидании.

– Прошу прощения, ваша светлость, но нам пора, – с напускной учтивостью присела в реверансе Шарлотта, затем развернулась и, взяв под руку Хлою, демонстративно направилась к выходу.

– Он глупец, каких свет не видывал, если пытается таким образом завоевать твое сердце! – раздраженно произнесла вдова, не находя слов в полной мере выразить все свое возмущение, а про себя подумала, что не все так дурно, ведь маркиз де Голль завтра пообещал нанести утренний визит, а это уже кое-что.

Хлоя кинула сочувствующий взгляд на Шарлотту, пребывающую в явном расстройстве, и не нашлась, что возразить. Вечер был безнадежно испорчен, в довершение ко всему до того разболелась голова, что она едва ли была готова продолжить веселье. Все, чего ей действительно хотелось, так это поскорее укрыться в своей комнате, там, по крайней мере, есть возможность молча проглотить досаду, которая затаилась в глубине души, и, когда вдова предложила покинуть дворец, она лишь благодарно улыбнулась в ответ.

Спустя время Хлоя уже лежала в постели, мысленно погрузившись в омут безрадостных размышлений. Тусклый свет одиноко мерцающей свечи, едва дотягиваясь до полутемных уголков комнаты, не способствовал успокоению, а напротив, невольно навевал серым полумраком еще более тревожные мысли. Кроме того, она ощущала такое отчаянное душевное одиночество, несмотря на теплый прием друзей, что хотелось разреветься. Это чувство стало знакомо со смерти родителей и с тех самых пор являлось неотъемлемой частью нынешнего существования. Душа Хлои голодала, мучаясь в тоске, и ее нечем было насытить. Наконец, устав от тяжких раздумий, она решила, что будет правильнее немного поспать, и, завернувшись плотнее в одеяло, сомкнула веки, отчаянно призывая сон.

Едва Хлоя погрузилась в долгожданную дремоту, как снится ей, что она стоит у закрытых ворот величественного замка, увенчанного многочисленными шпилями и башенками. Одежда на ней местами выцвела и потерлась, позволяя ледяному ветру свободно гулять по истощенному телу. Босые ноги, едва прикрытые нижней юбкой, замерзли и почернели от дорожной пыли.

– Впустите, прошу вас, сжальтесь надо мной! – неистово умоляла она сквозь слезы, судорожно облизывая потрескавшиеся губы.

– Проснись, да проснись же! – трясла ее за плечи Николь, пытаясь вырвать из цепких лап ночного кошмара.

– Что стряслось? – пробормотала Хлоя, с трудом приоткрывая затуманенные сном глаза.

– Дурной сон, ma ch?re, – она обняла ее, заботливо привлекая к себе. – Сегодня утром лакей доставил на твое имя корзину с белыми лилиями. Думаю, тебе, безусловно, известно, что это означает.

Хлоя недоуменно посмотрела на Николь и пожала плечами:

– Честно говоря, нет.

– Цветок лилии считается выражением высшей степени расположения. Тома присылал их мне каждое утро вплоть до самого дня свадьбы, – лукаво подмигнула она, заметив приятный румянец на щеках подруги.

– Как думаешь, это де Голль? – вопросительно вскинула бровь Хлоя, окончательно проснувшись.

– Не исключено, поскольку его взгляд, которым он всякий раз провожал тебя на балу, был гораздо красноречивее, нежели те слова, которыми он за весь вечер едва обмолвился. А не заглянуть ли тебе в букет? Возможно, там ты и найдешь ответ.

После совершения утреннего туалета Хлоя действительно обнаружила вложенную между свежесрезанными стебельками цветов открытку и, замирая от волнения, развернула ее. Когда же она пробежала глазами по содержимому послания, то рухнула от неожиданности на диван и, не веря собственным глазам, решила перечитать его вслух:



Милейшая мадемуазель де Монти!

Хочу принести свои глубочайшие извинения за непростительную настойчивость, допущенную в отношении вас на балу. Я испугал и оттолкнул, не побоюсь этих слов, самую прекрасную и необычную девушки Франции!

Видит бог, я не хотел допустить ничего предосудительного. Обещаю, что впредь буду более учтив в отношении вас, хотя, по правде говоря, подавить естественное желание обладать вами безраздельно стоило мне в последнюю нашу встречу больших трудов.

Искренне надеюсь на ваше скорое прощение,

герцог Адриан де Гордон



Извинения от де Гордона… Это невероятно! Но почему даже сейчас ее не покидает мысль, что, извиняясь, он продолжает смеяться над ней?

– Несносный! Он, видите ли, постарается впредь вести себя более достойно! Да с чего он вообще взял, что это время для него когда-нибудь настанет! – и она инстинктивно сжала кулачки.

Через время в комнату вошла Николь, которая известила о приезде гостей, а затем любезно проводила Хлою в обеденный зал. Едва ступив на порог, она без особого удовольствия обнаружила там маркиза де Голля в сопровождении двух мужчин, которые, как только она вошла, окинули ее любопытными, оценивающими взглядами. Тот, что постарше, оказался отцом Андре де Голля, довольно тучным, радушного вида вдовцом с маленькими, вдавленными глубоко вовнутрь глазами и широкой, на все лицо улыбкой. Другой – его дядюшкой по матери, который являл собой полную противоположность родственнику и был худощавым, как трость.

Хлоя поприветствовала всех скромным реверансом, после чего присоединилась к столу, который буквально ломился от обилия выставленных на нем блюд. Из-под листьев зеленого салата, словно стесняясь, выглядывал запеченный в пармезане с прованскими травами поросенок, а рядом с ним, готовый вот-вот взлететь, расположился на блюде фазан в ароматном шафране. Отдельное место занимали всевозможные рыбные блюда, нежнейшие паштеты и вино.

– Вам понравился вчерашний бал? Ведь это ваш первый бал, не так ли? – поинтересовался де Голль и с аппетитом взялся за очередной кусочек изумительно приготовленной свинины, отчего в уголках рта заметно образовались жирные потеки, но, поймав на себе неодобрительный взгляд отца, маркиз несколько смутился и поспешил взять с колен салфетку.

– Не стану скрывать, милорд, что мне не представилось случая бывать на столь блестящем празднестве, как, впрочем, и на многих других, – откровенно призналась Хлоя, старательно делая вид, что не заметила конфуза.

– Признаться, на балу я был совершенно очарован вашей непосредственностью и открытостью души. Вы, несомненно, редкий образчик искренности посреди мирской фальши, как глоток живительного воздуха в легкие, как спасательный круг, оставляющий надежду на счастливое будущее, – вполне серьезным тоном сообщил маркиз, и Хлоя, оторопев от неожиданности, вдруг почувствовала, как предательски зарделись румянцем ее щеки, выдавая волнение.

«Сейчас, вероятно, он сделает мне предложение!» – от таких будоражащих мыслей ее кинуло в жар, и она стеснительно опустила взгляд на сверкающие бронзой канделябры, старательно начищенные с вечера слугами.

Как оказалось, его слова впечатлили не только Хлою. Тома и Николь были приятно удивлены той пылкой страстью, с которой они были сказаны, и, переглянувшись, они приготовились дослушать маркиза до конца.

– Милая Хлоя, пусть не смутят вас мои слова, но я с первых минут пленен вашей не только внешней, но и утонченной внутренней красотой, – от накатившей волны смущения ему вдруг стало жарко дышать, но, решив довести разговор до логического завершения, он продолжил: – Ко всему, вы обладаете, на мой взгляд, всеми нужными достоинствами и качествами, чтобы носить мое имя, стать доброй женой и матерью нашим будущим детям. Поэтому позвольте в присутствии этих замечательных людей предложить вам свою руку и сердце!

Произнося эти фразы, он действительно пребывал в совершеннейшей уверенности, что создание столь дивной красоты могло быть послано ему самими небесами. Хлоя была, несомненно, милая девушка. Ее невинность, молодость и красота обезоруживали маркиза, лишая его всяческого разума. Но была и другая сторона медали, ведь ее графский титул пусть и незначительно, но уступал его и их брак в свете ненароком могли принять за мезальянс, что наделало бы много ненужного шуму. Не менее смущало и ее плачевное материальное положение, о чем он не поленился осведомиться, ведь такого рода слухи, словно навозные мухи, стремительно множились. Но даже такие веские доводы не могли заставить его передумать, уж слишком соблазнительна была перспектива.

– Ваше предложение безусловно лестно, милорд, но должна признаться, в мои ближайшие планы не входил столь скоропалительный и необдуманный брак, – опустив ресницы, произнесла Хлоя, а сердце внутри так больно билось о ребра, что она невольно всхлипнула.

– Она излишне чувствительна, месье, – поспешила вмешаться недовольная поворотом событий Шарлотта, строго взглянув на подопечную. – Но мы искренне надеемся, что Хлоя не имеет серьезных причин для отказа и эта помолвка станет началом прочного и стабильного союза.

Пожилой маркиз был склонен согласиться с ней и тут же энергично закивал головой, считая ее мнение абсолютно обоснованным.

– Конечно, я все понимаю, моя откровенность явилась полной неожиданностью, а возможно, и потрясла вас. Поэтому решение за вами, мадемуазель. Я готов ждать вашего ответа, сколь вам будет угодно! – от произнесенной фразы де Голлю стало даже самому не по себе, и он нервно заерзал на стуле, то и дело рассматривая свои аристократичные длинные пальцы с аккуратно постриженными ногтями.

Позже, после отъезда гостей, девушки прихватили зонтики и вышли прогуляться по живописным террасам Версаля. Изумительный парк дворца с его искрящимися фонтанами, идеальными газонами и радужными клумбами неизменно приводил в безудержный восторг всех тех, кому когда-либо доводилось там бывать. Но Николь, сгорая от желания узнать всю правду о таинственном поклоннике, не оставила Хлое ни единого шанса наслаждаться видами.

– Я знаю, ma ch?re, – это может прозвучать довольно не тактично с моей стороны, поэтому заранее приношу извинения за допущенную мной непростительную назойливость, но надо сказать этот утренний букет в значительной степени задел мое природное любопытство. Прошу тебя, расскажи же, наконец, кто владелец таинственного послания? – очаровательно надув губки, улыбнулась Николь, неспешно плывя по бесконечным дорожкам.

– Было бы крайне жестоко и неосмотрительно с моей стороны уготовить тебе страдания в безызвестности, моя дорогая. Поэтому не стану скрывать, что хозяин букета – его светлость Адриан де Гордон, – вернув улыбку, просто сказала она, наблюдая за реакцией подруги, которая не замедлила себя ждать.

– Вот это да! Ты прочла записку? Что он в ней написал? – засыпала ее вопросами Николь, не желая ничего упустить. Ведь все, что ей удалось узнать об этом человеке, так это то, что он по каким-то неизвестным ей причинам оскандалился ранее, и боязнь того, что он мог навредить ее подруге, в то время когда у нее появилась весьма достойная партия, заставляла сжиматься сердце.

– Да, я ее прочла. Ты не поверишь, но этот человек извинялся за свое неподобающее поведение на балу и обещал, что постарается впредь вести себя более достойно, – процитировала Хлоя слова герцога, намеренно упустив, на ее взгляд, непристойную форму выражения чувств.

Николь пожала плечами, не имея ни малейшего представления о том, как прокомментировать поступок де Гордона, ведь она была почти уверена в том, что тем вечером Адриан был явно увлечен ее давней знакомой, с которой он впоследствии и покинул бал.

– Бог с ним. Ты только посмотри, какая прелесть! – шествуя вдоль каменистой дорожки, восторженно воскликнула Николь, засмотревшись на великолепную скульптуру фонтана. – Как жаль, что воду в фонтаны подают лишь тогда, когда в парке соизволят присутствовать король и его свита.

Ее сюжетом стал древнеримский миф о трагической любви бога Юпитера к прекрасной богине Латоне, но пасти огромных лягушек и черепах, довершающих шедевральную композицию, к невероятному огорчению, в это момент были пусты.

Неспешно прогуливаясь по аллеям парка, Хлоя наслаждалась его великолепием, ведь все, что не представилось рассмотреть ранее, сейчас бросилось в глаза, словно яркая фантастическая вспышка. Множество посаженных цветов были оформлены в затейливые композиции и источали легкий, безупречный аромат. Беззаботно порхали разноцветные бабочки, и перекликались между собой неугомонные птицы, прячущиеся от людских глаз в живых изгородях, которые выгодно подчеркивали изящные изгибы садовых дорожек и создавали эффектный фон для клумб и роскошного цветника.

– Что думаешь по поводу предложения де Голля? Неужели он тебе не понравился хотя бы самую малость? Он молод и не лишен обаяния, его род имеет старинные нормандские корни, а финансовое состояние, по твердому убеждению Тома, более чем устойчиво. Это, дорогая моя, самый верный путь к сердцу любой девушки. Более того, хочу заметить, что дополнительные вложения весьма благотворно скажутся на обеспечении твоего поместья и слуг, а также значительно поправят дела в мануфактурах. Согласись, это для тебя блестящая партия, ma ch?re! – буквально выдернув ее из нирваны, воодушевленно воскликнула Николь.

– Что же касается меня, то я, увы, не разделяю твоего восторга в отношении де Голля, поскольку не вижу в этом человеке искренности в чувствах ко мне. Ты права лишь в том, что он состоятелен и сумеет обеспечить безбедное будущее. Боюсь, что у меня нет другого выбора, как принять его предложение. Хотя признаюсь, всегда мечтала выйти замуж по взаимной любви, – и Хлоя бросила полный печали взгляд на подругу, поскольку слова о выгодности ее брака из уст Николь, у которой все сложилось совершенно иначе, задели ее гораздо глубже, чем она могла себе представить.

В этот же вечер по приказу короля в мраморном дворике Версаля устраивалось представление театральной труппы Мольера. Ее популярность в свете была столь высока и нерушима, что тех, которые посмели бы не восторгаться непревзойденным искусством, едва ли набралось с десяток, да и те наверняка доживали бы свои годы в мрачных, сырых темницах Тауэра. Хлоя же была от природы человеком тонкой душевной организации, и как раз потому она сейчас находилась, как и подавляющее большинство приглашенных гостей, в совершенно естественном предвкушении предстоящего действа.

В сопровождении вдовы и четы де Морель она поспешила вдоль расставленных рядами скамеек и, присев на одну из них, вслушалась в чарующее пение скрипки, уносившее ее в сказочную страну прекрасных звуков. Дополняла музыку мастерская игра актеров, которые тронули сердца и души всей аудитории, вливая в их взбудораженное сознание трогательные строки стихов. Но кульминация, к всеобщему огорчению, была настолько драматичной, что зрители невольно зашуршали носовыми платками. Музыканты же, довольные благодарной публикой, сделали, как должно, небольшую паузу, дабы пожать плоды своих талантов, а затем заиграли мелодию, которая в одночасье заставила всех забыть горькие ноты предыдущего выступления. Носовые платки исчезли, а еле слышное постукивание мужских и женских каблучков вмиг разнеслось по зале, отталкиваясь от стен и возвращаясь ответным эхом.

– Какая на редкость удивительная способность так живо передавать одновременно ощущение радости и горечь переживаний! – хлопая в ладоши, с восхищением констатировала Хлоя, и, как будто в продолжение ее ликования, все встали со своих мест и двор наполнился бурными нескончаемыми овациями.

Вдруг сквозь грохот аплодисментов Хлоя неожиданно услышала за спиной чей-то приглушенный мужской голос:

– Мадемуазель, мне велено уведомить вас о грозящей опасности! То, что я хотел бы сообщить, касается ваших владений. Посему, как стемнеет, надеюсь увидеться с вами в саду.

Она резко обернулась, но тот, кто говорил с ней еще минуту назад, исчез, растворяясь в толпе.

– Какая досада! – внезапно бледнея, пробормотала Хлоя, ошеломленная словами незнакомца и, стремительно взбежав по лестнице, машинально направилась в свои покои, совершенно позабыв про Шарлотту.

Едва задвинув тяжелый засов, она бессильно прислонилась спиной к прохладной стене и закрыла глаза. Ее сердце леденело от страха только при мысли о том, что придется встретиться с глазу на глаз с таинственным незнакомцем. Кроме того, ей предстояло каким-то непостижимым образом незаметно попасть в сад, который в это время суток уже крепко спал, укрытый пугающей тенью. Поразмыслив, она подошла к окну и отворила его. Холодный ветер вихрем ворвался в комнату, негостеприимно наполнив ее тоскливой осенней зябкостью. Слегка поежившись, она с опаской огляделась по сторонам, но было тихо и безлюдно, лишь деревья таинственно перешептывались, шелестя едва облетевшими кронами.

«Высота незначительна, поэтому хочу надеяться, что не сверну себе шею, если решусь на столь опрометчивый шаг», – и, собравшись с духом, Хлоя подхватила ажурные бока наряда, глубоко вздохнула и прыгнула в цепкие объятия темноты.

От прыжка нижние юбки ее платья предательски взлетели вверх, оголяя стройные, красивые ноги, казалось надежно укрытые под слоем кринолина. Очутившись на земле, она оправила наряд и поспешила к одной из множества живых изгородей, как вдруг уже знакомый голос окликнул ее по имени. Она затаила дыхание и резко обернулась…

…Хлоя приоткрыла глаза и тут же сощурилась от дикой боли в затылке. В голове били звон, наверное, все колокола мира, а тело безвольно болталось на взмыленной от галопа спине жеребца, уносящего ее в неизвестность.

«Боже милостивый! Да ведь меня украли из дворца!» – промелькнула у нее в голове ужасающая мысль, от которой сделалось дурно.

Она лихорадочно попыталась припомнить, что же на самом деле произошло, но, как ни старалась, все оказалось тщетно.

«О пресвятая дева Мария! Что же со мной будет?» – взмолилась Хлоя, пытливо вглядываясь в темноту ночи, а похититель тем временем, не замечая дороги, вел коня галопом, поднимая за собой густую серую пыль.

Ее руки у запястий и лодыжки были крепко связаны грубой шероховатой веревкой, только явно в спешке затянутый вокруг талии длинный кожаный ремень, угрожая с минуты на минуту отвязаться, удерживал Хлою от неминуемого падения. От бешеной скачки боль в груди становилась невыносимой, и, не сдержавшись, она невольно всхлипнула. Осторожно, чтобы не привлечь внимание всадника, она вгляделась в незнакомую ей местность, тая последнюю надежду на спасение, но мимо проносились чередой лишь смутные очертания одиноко стоящих деревьев.

«Ты оказалась в хорошо спланированной ловушке, и у тебя нет ни единого шанса! Или есть?» – спросила себя Хлоя, невзначай обнаружив, что сковывающий движение ремень уже свободно болтается на поясе всадника.

Это был единственно возможный путь. Но какой ценой? Свернуть себе шею или же быть пойманной при попытке к бегству – весьма неутешительный выбор. Но разве что-то более разумное могло сейчас прийти ей на ум? Не раздумывая более, она резким движением увернулась в сторону и выпала с лошади в осеннюю влажную от росы листву.




Глава 4. Поиски


Наутро Николь в сопровождении супруга неспешно прогуливалась по мощеным дорожкам Версаля, как вдруг вспомнила о подруге:

– Хлоя все еще в постели? Пойду схожу за ней.

Николь легко взбежала по мраморным ступеням и вскоре оказалась у нужных дверей. Она постучалась, затем взялась за ручку, но та не поддалась. Тогда она постучала сильнее, но с обратной стороны не было ни единого звука.

– Что здесь за шум, что происходит? – встревожилась мадам Шарлотта, сонно выплывая из комнаты по соседству.

– Вы не видели Хлою? – и Николь кинула озабоченный взгляд на тетку.

– Я предполагала, что она сопровождает тебя на прогулке, – как-то виновато пробурчала вдова, потупив взор.

– Но ее не было со мной! – лихорадочно проговорила Николь, инстинктивно прижимая руки к груди, чтобы хоть немного унять нарастающее волнение.

– Тогда где, по-твоему, она может находиться, если не в своей комнате? – с удивлением, смешанным с дурным предчувствием, пробормотала Шарлотта, едва стоя на ватных от испуга ногах.

– Надо немедленно открыть двери! – в сердцах воскликнула Николь, и вдова, на мгновение утратив дар речи, рассеянно закивала в ответ.

Когда прислуге все же удалось сломать засов, перед их глазами предстала никем не тронутая с вечера постель. Так Хлоя даже не ночевала здесь?! На смену изумлению пришел охвативший их ужас. Тотчас они расспросили всех слуг, работавших в тот вечер, но никто ничего не знал и даже не слышал.

– Боже мой, боже мой! – прокричала Николь срывающимся голосом, тщетно пытаясь восстановить нарушенное волнением дыхание, но сердце ее отчаянно колотилось, а каждый последующий вдох давался с величайшим трудом.

А на несчастную Шарлотту было больно даже смотреть. Безумное волнение выдавала не только бледность, женщину бил нервный озноб. Ее плечи вжались в основание шеи, а беспокойные руки нещадно мяли бока спальной сорочки.

– Она не могла оставить нас, не предупредив. Быть может, ее похитили? – с некой осторожностью предположил Тома, который был не менее шокирован отсутствием вверенной ему гостьи.

– Похитили?! Но кто мог осмелиться на такое?! – испытывая глубочайшее потрясение, коего в своей жизни ей еще не приходилось испытывать, Николь едва не лишилась чувств.

– Я догадываюсь, кто способен сотворить нечто подобное, – едва слышно произнесла вдова и тотчас съежилась, превратившись в маленькую крашеную куколку.

– Кого вы имеете в виду, мадам? – настороженно поинтересовался Тома, вопросительно вскинув бровь.

– Осмелюсь предположить, что это мог быть герцог де Гордон, – переминаясь с ноги на ногу, нерешительно сообщила Шарлотта и блеснула влажными от непролитых слез глазами.

Затем, вдруг с ужасом обнаружив себя в совершенно неподобающем виде, она поспешила укрыться в своей комнате, но повисший в воздухе вопрос вынудил ее замедлить шаг.

– Почему, тетушка, вы подумали на этого молодого человека? – в попытке справиться с волнением, поинтересовалась Николь, но в памяти отчетливо промелькнул букет и записка, предназначенная Хлое, которая, по всей вероятности, не имела намерений принимать ухаживания герцога.

– Да потому, милочка, что весь вечер он преследовал девочку, не давая насладиться своим первым балом! – фыркнула тетка при одном только воспоминании об этом и предприняла неловкую попытку завернуться в шаль.

– А может, это проделки ее дядюшки, которому Хлоя решила сорвать планы, и мы по неосторожности обвиним абсолютно не повинного человека? – сколько мог твердым голосом сообщил Тома, и Шарлотта, услышав весьма аргументированный вопрос, нехотя кивнула в знак согласия. – Я попробую что-нибудь разузнать о случившемся, а вы в свою очередь постарайтесь успокоить слуг и не поднимать лишнего шума, – с готовностью сообщил он, имея твердое намерение внести некоторую ясность в эту загадочную историю.

Даже после разговора с родней он никак не мог взять в толк, зачем понадобилось такому молодому и состоятельному дворянину красть невинную девушку, ведь достаточно было лишь сделать официальное предложение и наверняка получить согласие на брак. Не находя вразумительного ответа, он решил немедленно разыскать де Гордона.

Тома неторопливо прошелся вдоль парадного входа и, завидев проходящего мимо слугу с подносом шампанского, сделал ему знак приблизиться, а затем подробно расспросил о том, где в эту минуту может находиться де Гордон. Получив ответ, что в последний раз его наблюдали в игральной комнате, он, недолго думая, направился в указанном им направлении.

Спустя время де Морель уже входил в карточную залу, мельком оглядывая присутствующих за столами мужчин. Особенно привлекала внимание компания, состоявшая из удобно расположившегося в кресле герцога де Пуазона, славящегося в свете своим неумеренным расточительством, напыщенного герцога де Каро, явно хватившего лишку уже с самого утра и оттого пребывающего в отличном расположении духа, и его светлости Адриана де Гордона. Возле каждого из этих важных особ высилась значительная стопка золотых монет.

Все они, находясь тут, несомненно, преследовали свои цели. К примеру, де Пуазону было достаточно просто играть независимо от выигрыша, дабы показать всем, что он имеет для этого средства. Об этом недостатке в характере знала вся местная знать и жестоко пользовалась его слабостью. Де Каро же, напротив, важен был только процесс игры. Он никого не замечал вокруг, и для него считалось нормой играть целыми днями напролет. Что же касается Адриана, то он даже за игральным столом неизменно сохранял осанку победителя. Вальяжно облокотившись о спинку стула, он раскурил изящно изогнутую трубку, артистично выдохнул кольцо ароматного дыма, а затем с невероятной легкостью расстался с тысячей ливров, которые поставил на кон, явно рассчитывая снять большой куш.

«Он совершенно невозмутим для человека, совершившего подобное преступление», – озадаченно заметил про себя Тома, но, считая своим долгом выяснить происшедшее, не стал медлить.

– Прошу прощения, ваша светлость, можно вас на пару слов? – почтительно обратился он к де Гордону.

– Вы что-то хотели мне сообщить, месье? – довольно резко спросил герцог, недовольный тем, что его столь грубым образом оторвали от увлекательной партии.

– У меня один щекотливый вопрос, если позволите. Как мне стало известно, на балу вы познакомились с мадемуазель де Монти, и она произвела на вас неизгладимое впечатление. Если я не прав, то будьте любезны меня поправить, – с трудом преодолев нерешительность, начал Тома, глядя ему прямо в глаза, но лоб тут же покрылся легкой испариной, поскольку ему предстояло поставить под сомнение порядочность де Гордона и тот с легкостью мог бы воспринять это как личное оскорбление.

– Не буду скрывать, милорд, так оно и было. Но в чем, собственно, дело? – с подозрением осведомился герцог, остановив на лице собеседника пытливый взгляд.

– Видите ли, произошло ужасное недоразумение, – попытался продолжить де Морель, но нужные слова, словно назло, улетучились из головы, и от этого он еще более смутился.

– Ну скажите же, в конце концов, что-нибудь! – теряя терпение, воскликнул де Гордон, которому порядком надоела нерешительность молодого человека.

Хотя, по правде говоря, раздражен он был вовсе не поэтому. В глубине души герцог надеялся, что Хлоя отреагирует на знаки внимания с его стороны, но тщетно. Она их попросту игнорировала! Это глубоко задело его гордость, но отступать он был не намерен.

– Видите ли, сегодня ночью девушка исчезла из замка, и до сих пор никто не представляет, где она находится, – собравшись с духом, выпалил Тома и залпом осушил наполненный до краев бокал.

– А что вас побудило обратиться ко мне? – спросил де Гордон после некоторого раздумья.

– Я лишь хотел поинтересоваться, не известно ли вам что-нибудь об этом, но очевидно, что нет, – пробормотал сконфуженный до крайней степени маркиз.

– О мой друг! Вы так наивны, полагая, что я не укрыл бы от вас правду, если бы действительно принимал участие в этом похищении, – сказав это, герцог широко улыбнулся, отчего выражение его лица несколько смягчилось.

– Но, ваша светлость, уж позвольте… – окончательно перестав что-либо понимать, попытался возразить Тома, но тот его тотчас перебил.

– Ну да ладно, упустим это. Так при каких обстоятельствах все произошло?

Де Морель в двух словах рассказал то немногое, что знал, намеренно обойдя щекотливую ситуацию с поместьем Хлои, но вопрос, который прозвучал вслед, его попросту обескуражил.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65668265) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения